http://novella-anano.blogspot.com/
Фэндом: No. 6
Название: Новое начало
Автор: Anano
Пейринг: Недзуми/Сион
Рейтинг: R
Жанр: Слэш, ангст, драма, Hurt/Comfort, POV, AU
Предупреждения: OOC, Насилие
Статус: в процессе
Размещение: Если захотите разместить текст на другом ресурсе, дайте знать и киньте ссыль)))
Дисклеймер: Моя только фантазия.
Саммари: ...When you wake up, will you be able to believe this reality?.. Do I have a choice?..
читать дальше― Он… что???
В ответ лишь растерянно пожимаю плечами, продолжая почёсывать за ухом большого бежевого пса, положившего голову мне на колени. Животное блаженно жмурится от ласки, хотя делаю я это, главным образом, для того, чтобы… чтобы просто что-то делать. Иначе…
― Вот так новость… - Инукаси запускает пальцы в волосы. ― Если честно… я даже не знаю, ржать мне над этим или тебе сочувствовать.
Ржать???
Резко вскидываю голову. Да как он может!
― Что тут смешного, Инукаси?! Это… это же…
― Печально, что и говорить. Одним клиентом меньше. Причём клиентом он был хорошим. Ну да, ладно, переживу, - будничным тоном произносит Инукаси.
Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, чувствую, как меня начинает трясти от негодования. Как он, вообще, сейчас думает о деньгах…
Видно, этот вопрос прямо читается в моём взгляде, потому что в следующий момент голос Инукаси становится холодным, как лёд.
― А чего ты ещё ожидал от меня, Сион? Чтобы я пожалел эту крысу? Ты прекрасно знаешь, что мы вечно норовили глотки друг другу перегрызть. Для меня он был и остаётся бесчувственным ублюдком. Так что не пытайся воззвать к моей совести, и не требуй от меня сострадания к нему. Мы всегда были просто деловыми партнёрами, и ничем больше.
Понуро опускаю голову, не переставая перебирать пальцами мягкую собачью шерсть. В самом деле, неужели я мог так наивно ожидать от Инукаси сочувствия? Ведь неприязнь всегда кипела между ними. И, если уж на то пошло, чего я, собственно, ждал от него? И зачем, вообще, пришёл?
Думай о себе… плачь за себя… дерись за себя… Здесь каждый сам за себя…
Твои слова… твоя мантра… И, тем не менее, протянув мне руку помощи, ты пошёл против того, что сам проповедовал. Но это был ты — тот, кого я знаю уже четыре года. Больше никто не станет этого делать для меня. Никто не обязан этого делать. Даже советовать и подсказывать здесь никто не обязан. Все, включая Инукаси, стараются выжить, а я… я больше не могу позволить себе быть обузой для кого-то ещё. Даже в наименьшей мере. Хватит…
Поднимаюсь с дивана, собираясь вернуться на своё рабочее место, но…
— Куда?! Садись давай. Разговор ожидается долгий, - Инукаси раздражённо откидывает лезущую в глаза прядь волос, а затем подходит ко мне и опускается на столешницу напротив меня.
— Во-первых, - взгляд чёрных глаз, как никогда, серьёзен, - он – жив и здоров. Считаешь, это повод для жалости? Уж поверь, многим здесь и этого не дано. Хотя, думаю, ты и сам заметил. Во-вторых, у меня создалось такое впечатление, что ты всё ещё не въезжаешь.
Инукаси прищуривается, я же недоуменно смотрю на него.
— Что значит, не?..
— А то! – он сердито ударяет кулаком по столу, и я вздрагиваю от неожиданности. — Думаешь о такого рода ерунде, как о том, как я отношусь к твоему дружку. Хотя чему я удивляюсь… - Инукаси тяжело вздыхает. — Вобщем, Сион, ты… ты пожалуйста попытайся побыстрее понять, в каком положении ты сейчас оказался. Или, правильнее будет сказать, в какой заднице. Потому что никак иначе это не назовёшь.
Машинально запустив пальцы в золотистую шерсть, Инукаси следует моему примеру, видимо, в процессе пытаясь подобрать слова.
— Говоришь, он забыл абсолютно всё? Даже то, как разукрасить кого-то так, что и мать родная отречётся? – напряжение в его голосе почти осязаемо.
Медленно киваю.
— Дьявол… - выдыхает он, слегка сжав рукой загривок пса.
— Инукаси, я всё…
— Нет, - он грустно улыбается, - нет. Не понимаешь. И, чёрт возьми, я не могу винить тебя за это. Кое-что просто невозможно понять, пока… тебя не заставят, - при этом его передёргивает, и он нервно встряхивает чёрноволосой головой.
— Не заставят? Кто?
— Западный район, - Инукаси горько усмехается. — Западный район на всех ставит своё клеймо. Ты успел прожить здесь какое-то время. Думаю, ты понимаешь, о чём я.
Печать Западного блока…
— Ты видишь это каждый день.
Ссутуленные плечи, нахмуренные лбы, озабоченные складки между бровями, пальцы, крепко сжимающие ремень сумки, или рукоятку ножа в кармане, сжатые в тонкую полосочку губы и… взгляды, устремлённые только вперёд, не пересекающиеся с другими, жёсткие, злые и… Было в них что-то ещё, что вызывало тоску.
Но только не в твоём взгляде…
— Хотя, возможно, лишь вы двое и были исключением, - кисло произносит Инукаси, и мне кажется, что обращается он, скорее, к самому себе.
— Что ты имеешь ввиду? – внимательно смотрю в эти чёрные глаза, сейчас заволакивающиеся странной пеленой.
— Он – дитя Западного блока, но презирает его, он погряз в том же дерьме, что и все жители, но плюёт на них, он живёт среди нас… но стоит намного выше нас. Ненавижу, - еле слышный шёпот насквозь пропитан злостью, завистью и, в то же время, какой-то… обречённостью?
— Он вернётся, - эти слова срываются с моих губ ещё до того, как я успеваю понять, зачем, вообще, говорю это, - он ведь жив.
Вздрогнув, Инукаси как-то странно смотрит на меня, почти пронзительно, словно пытаясь прочитать что-то в моих глазах, или угадать мои мысли. Эта безмолвная борьба длится где-то несколько минут, а затем мой собеседник криво улыбается.
— Уж пусть потрудится. С тобой-то не больно поцапаешься.
Ободряюще улыбаюсь ему, на что он только раздражённо фыркает и отрывисто произносит:
— Ладно, ближе к делу, я не могу тут с тобой целый день прохлаждаться.
Пальцы, до сего момента в медленном ритме перебирающие кремовые волоски, чуть сильнее сжимаются на загривке Милли.
— Ну что ж, ожидаю тебя у себя через два дня, - оперевшись о дверной косяк, Инукаси упирается другой рукой в бок, - надеюсь, сможешь дотянуть?
И хотя его голос – просто воплощение ехидной насмешки, в тёмных глазах проскальзывает что-то, что вызывает теплоту в груди.
— Не волнуйся, справлюсь, - широко улыбаюсь я.
— Да не волнуюсь я за тебя! Думаешь, у меня других забот нет? – раздражённо фыркает он, качая головой, но я просто снова улыбаюсь ему и уже собираюсь было двинуться в сторону парадной лестницы, как вдруг…
— Сион!
— А? – я удивлённо поворачиваюсь к Инукаси, у которого на лице написано такое выражение, словно он хочет сказать что-то, но не знает, стоит ли.
Какое-то время мы просто смотрим друг на друга, а затем он произносит.
— Да нет, ничего. Через два дня, вобщем.
Киваю и, махнув рукой на прощание, движусь в сторону выхода.
― Проклятье! И как долго?
― Он не знает точно, Ниро-сан. У Не… Ива проблемы, и он уверен, что пока не решит их, не сможет выступать достойно. Это всё, что он просил меня передать вам.
Невысокий полноватый мужчина с пышными усами удручённо опускается в кресло, всем своим видом выражая недовольство сложившейся ситуацией.
― Чёрт возьми, в последнее время посетителей и так можно на пальцах пересчитать, а уж если и Ива не будет… В основном все приходили посмотреть на его выступление.
Директор разочарованно качает головой, а затем переводит взгляд на меня.
― Это как-то связано с произошедшим вчера? - с любопытством спрашивает он.
Смущённо улыбаюсь.
― Я, правда, не могу сказать вам.
― Смотрю, ты такой же скрытник, как и Ив, - он усмехается, поглаживая свои усы. ― Мне его будет не хватать тут, - задумчиво произносит Ниро, - у этого парня настоящий талант, а уж его познания в литературе и искусстве… - его губы трогает лёгкая улыбка. ― С ним о многом можно было поговорить.
― Вы его хорошо знаете? – ну что за глупый вопрос! Ведь ты никогда никого не подпускал к себе слишком близко. Одинокий, обозлённый на весь окружающий мир крыс, готовый вцепиться в глотку любому, кто осмелится посягнуть или на твоё тело, или на твою душу. И всё же…
― Да появился словно из воздуха, всегда сам по себе. По правде говоря, ты меня удивил, сказав, что живёшь с ним. Определённо, ты ему очень дорог.
Что-то жарко стало…
― Я… я так не думаю. Он не особо-то и любезен со мной.
― Но он приютил тебя, - в карих глазах мерцает лёгкое любопытство, которое в следующую секунду сменяется пониманием, смешанным с удивлением. ― И как только до меня сразу не дошло? Воистину старость не радость. Седовласый мальчишка с пёстрой внешностью, которому вход в театр строго заказан. Так вот, значит, ты какой.
― Э-э-э... О чём вы? – да неужели…
― Ив нам все мозги прожужжал о том, чтобы мы не продавали билет мальчишке с белыми волосами возраста шестнадцати лет, с алыми глазами и красной меткой на щеке, если тому вдруг взбредёт в голову притащить сюда свою, вечно влипающую в неприятности, задницу. Ты не обижайся, это я его цитирую.
Чувствую, как лицо невольно опаляет жаром. Да уж, весьма в твоём духе.
― Он ни разу не позволил мне прийти на его представление, - с сожалением произношу я, грустно вспоминая о том, как окутанная светом прожектора прекрасная Офелия простирала к публике свои изящные руки, изливая своё горе.
― Он беспокоится за тебя, на твоём месте, я бы ценил это.
Мой тебе совет – научись хоть как-нибудь защищать себя. Я не обязан каждый раз вытаскивать тебя из очередной передряги, у меня своих проблем хватает, знаешь ли.
― Я… так не думаю. Я всего лишь обуза для него.
― Это он тебе сказал?
― Да. Много раз.
― Вот как… - Ниро-сан проницательно смотрит на меня, задумчиво проведя пальцем по губам. А затем произносит: ― Вот что я тебе скажу, парень, будь ты для него настоящей обузой, то он давно бы уже вышвырнул тебя.
― То есть… - я непонимающе смотрю на него.
― А ты сообрази, - он раздражённо фыркает. ― Он ведь не просто так не хотел, чтобы ты появлялся на его выступлениях. В этой дыре, которая гордо именуется театром, собираются самые разношёрстные зрители, и многие из них своим поведением, инстинктами и желаниями недалеко ушли от животных. Точнее, даже переплюнули. Это самое настоящее отребье, для которых человеческое тело – всего лишь источник удовлетворения их садистских прихотей. А ты более чем подходишь им в качестве игрушки на один раз. Юный, непорочный, с яркими невинными глазами… Готов поспорить, что если бы ты не таскался повсюду хвостиком за Ивом, тебя бы давно уже…
― Хватит!!! – зажмуриваю веки, стараясь изгнать из памяти такую ясную, но от этого не менее печальную картину. Грязная, изорванная сорочка, стекающие по худым бёдрам капли сукровицы, растрёпанные каштановые волосы, зелёные глаза, в которых застыла пустота…
Лёгкое прикосновение к волосам заставляет резко распахнуть глаза.
― Я просто сразу говорю тебе, как всё обстоит тут, сынок. Не стоит думать, что я над тобой издеваюсь, - слышу я над собой его мягкий голос.
― Думаете, я этого не знаю, Ниро-сан? – яростно шиплю сквозь сжатые зубы. Не знаю, откуда взялось это внезапное раздражение. Может быть, от нервов… А может быть, от того, что у всех при встрече со мной складывается то же впечатление обо мне, что и у тебя, мой дорогой сожитель. ― Я прожил здесь достаточно времени для того, чтобы понять, как тут всё обстоит.
― Под крылом Ива, - кивает он с едва заметной насмешкой в глазах.
Я с вызовом смотрю на него. Да какого чёрта, в самом деле?!
― Считаете, что я… - минутку. А чего это он вдруг… Неужели…
Ниро, видимо, увидев, как что-то изменилось в моём взгляде, еле заметно подмигивает мне.
― Неплохо соображаешь.
В несколько шагов он оказывается у своего стола, выуживает из пачки сигарету и, щёлкнув зажигалкой, глубоко затягивается, задумчиво выпустив колечко дыма.
― Что ж, думаю, в самом ближайшем будущем…
― Постойте, - я должен разобраться. ― Что именно вы… знаете?
― Ничего, - просто отвечает директор, стряхнув пепел, - но я знаю Ива. А ещё я знаю, что дело дрянь, если вместо него здесь ты. Обычная проницательность, малыш.
Что-то мне не по себе от этой его проницательности. И чего Инукаси так настаивал…
― Как я уже говорил ранее, в ближайшем будущем тебе понадобится помощь, так что…
― Зачем это вам?
Улицы тут кривые, извилистые. Со своими закоулками, тайниками и подворотнями. Постарайся быть таким же, как и они. В большинстве ситуаций прямолинейность и вопросы в лоб до добра не доведут.
Ну… думаю, хорошо уже и то, что я, вообще, спросил. Ведь обычно я просто наивно верю в искренность людей.
Какое-то мгновение он внимательно смотрит на меня, а затем произносит:
― Если я скажу, что мне небезразлична судьба Ива, ты мне поверишь?
«В Западном блоке доверять – то есть, держать за горло.»
Но в карих глазах светится только проницательность и пытливый ум, голос – твёрдый и уверенный, а сама личность Ниро-сана не вызывает ничего, кроме этого самого…
Устало прикрываю глаза. Как же всё сложно. Что мне делать? Как быть? И это отвратное ощущение, словно что-то внутри меня ломается, трещит по швам, и это что-то отчаянно молит о помощи. О пощаде.
Не могу… не хочу… но…
Стискиваю веки.
С чего я вообще взял, что справлюсь???
Тёплая, крепкая ладонь ложится на плечо, сжимая его. Резко вскидываю голову вверх.
― Как тебя зовут, сынок?
― Сион, - ошарашенно отвечаю я.
― Так вот, Сион, - жёсткость в карих радужках, - что бы ни случилось, верь в себя.
Треск остановился, мольба затихла, боль ушла. И я просто протягиваю ему руку.
«В ближайшем будущем тебе понадобится помощь.»
Какие знакомые слова… И как только она могла знать про это… Всё-таки, было в тебе что-то необычное, зеленоглазый Ангел.
― Тебе лучше?
Тишина. Длинные влажные локоны занавесили лицо, скрывая его бледность. Осторожно касаюсь худенького плеча, почувствовав, как оно вздрогнуло.
― Давай, поешь что-нибудь. У меня тут суп есть. Очень вкусный. Я его сам готовил.
Но она словно не слышала меня.
― Эй…
Лёгким движением откидываю с её лица коричневые пряди и осторожно провожу подушечкой большого пальца по впалой щеке. И в этот момент взгляд зелёных глаз устремляется на меня, пустой, тоскливый, и такой несчастный, что я, даже не задумавшись над тем, что это скорее всего оттолкнёт её, обхватываю её за плечи и привлекаю к себе, уткнувшись носом в мокрые волосы. Сколько ей лет? Четырнадцать? Пятнадцать? Судьбе не важен возраст, сегодня она выбрала её, завтра выберет кого-нибудь другого. И я ничего не смогу с этим сделать. Но я хотя бы могу не позволить ей сломаться окончательно, могу поддержать, могу помочь сохранить… себя.
Хрупкое тело бьётся в моих объятиях, руки отчаянно пытаются оттолкнуть меня, вцепляются в волосы, в спину, с силой впиваясь в кожу ногтями, и если бы не ткань рубашки, думаю, мою спину «украшала» бы не только метка.
― Шшш...
― Пусти! Не трогай! ОТВАЛИ!!!
― Я хочу помочь.
― Нет! Я не хочу!
― Тише, я ничего тебе не сделаю. Позволь мне помочь тебе.
― Н-нет, я... н-не...
― Вот увидишь, будет лучше.
― К чёрту… - громкий всхлип, другой, третий… Она утыкается мне в грудь, содрагаясь в рыданиях, с силой сминая пальцами мою рубашку. Продолжаю укачивать её, шепча в макушку:
― Всё будет хорошо.
― Н-нет…
― Да. Ты жива, слышишь?
Поглаживаю её по спине, продолжая прижимать к себе. И в первый раз радуясь тому, что ты сегодня не придёшь домой. А, значит, эту ночь она проведёт здесь и хоть немного отойдёт от произошедшего.
― Как тебя зовут?
Очередная дрожь, содрогнувшая худенькое тело.
― Не знаю…
А она так похожа на ангела. Раненого, но непорочного…
Стоит мне только переступить порог нашего подвала, как я тут же натыкаюсь на взгляд серых глаз, в которых отражается смесь облегчения и радости. При виде этого меня тут же одолевает волна самых разнообразных чувств. Злость на себя за то, что смылся с утра пораньше, оставив тебя одного, приятное тепло внутри от той радости, что сияет в этих глазах, и… горечь. Недзуми, ты бы никогда так на меня не посмотрел, если бы…
― Я дома, - улыбаюсь я тебе.
― С возвращением, - киваешь ты, указывая на кастрюлю, - я попробовал сварить этот твой суп, но не уверен, что вышло.
― Ты хотел сказать, твой суп, - поправляю я тебя, вешая пальто на крючок и выкладывая на стол продукты на завтра. Жаль, чёрный перец весь раскупили. Да и базилик тоже. Сегодня я в первый раз пропустил свой поход на рынок с утра, когда и свежих продуктов больше, так же, как и редких, да и сама улица с прилавками не так многолюдна, как, например, в полдень. ― Пытался вспомнить, как приготовить его?
― Нет, я просто наблюдал за твоими действиями вчера, - признаёшься ты, разливая ароматную жидкость по тарелкам. Ммм… Судя по запаху, ты преуспел.
Чип чип чиииииииииииииииииип!
Три молнии ― чёрная, белая и коричневая ― метнулись ко мне, и через секунду над ухом раздался радостный писк. Ну да… неудивительно, раз они поняли, что их хозяин… эээ… малость не в себе. Что ж, я вас очень хорошо понимаю, крохи.
Кстати о хозяине… Поспешно перевожу на тебя взгляд. Как и преполагалось… Стоишь и, раскрыв рот, наблюдаешь за тем, как три комочка бегают по моим плечам и настойчиво пищат, прося погладить их.
― Это твои мыши? – наконец спрашиваешь ты, подходя ко мне и с любопытством посмотрев на белого зверька.
Осторожно беру мышку в руки и помещаю её тебе на правое плечо.
― Гамлет.
Сняв коричневого грызуна с головы, отправляю его на левое.
― Крэвэт.
И, наконец, высвободив из петли на моём пальто серую кроху, невозмутимо сажаю её на твою макушку.
― Цукио.
О да, картина маслом. А уж это изумлённое выражение лица… Мысленно хихикнув, я решаю добить тебя окончательно.
― И они все твои. Они понимают твою речь, выполняют твои поручения, доставляют сообщения в капсуле. А ещё им нравится, когда им читают вслух классику, чем я и занимаюсь. Имена, под твоё недовольное бурчание и ворчание, дал им тоже я. Вот… пожалуй всё. Остальное о них знаешь ты.
― Ты, ведь, смеёшься, так… - аккуратно сняв Цукио с головы, ты устраиваешь его на ладони, невесомо проводя по шёрстке кончиками пальцев.
― Нет, что ты, - отчеканиваю я, всеми силами стараясь не расплыться в улыбке, наблюдая за твоей растерянностью. Это так… мило, что ли…
Так, а вот этот убийственный взгляд имеет мало отношения к понятию «мило». Пора прекратить развлекаться.
― Я серьёзно, Недзуми, поэтому, наверное, ты - Крыс. Ты и они – одна команда. Думаю, даже не помня их, ты скоро с ними опять сроднишься. Между вами что-то типа связи.
― О боже… Может, не стоит даже начинать с этим? Сейчас, кажется, я вполне нормальный человек, так зачем это менять? – качая головой, произносишь ты, не переставая однако мягко почёсывать Цукио за ушком.
Смеюсь… То ли от того, что ты сказал, то ли от… восторга?
― Давай есть, что ли? – деловым тоном спрашиваешь ты, отправив своих «подчинённых» на книжные полки. ― Ты ведь голоден, да и суп стынет.
― Я мигом.
Наскоро приняв душ и переодевшись, опускаюсь рядом с тобой на диван, отправляя в рот первую ложку.
― Чеснока немного не хватает, а так очень вкусно.
― Ну ведь это же мой суп, - театральным жестом разводишь руками. Правда, не таким изящным и отточенным, как когда-то, но всё равно… Актёр живёт в тебе, и я уверен, что рано или поздно он проявит себя.
Спустя полчаса, когда чистые тарелки с приборами уже аккуратно стоят на столе, готовые к следующему употреблению, я бросаю мышам остатки хлеба, а затем иду вглубь библиотеки, рассеянно скользя взглядом по названиям на корешках книг и старательно прислушиваясь. Странно… Прошло где-то восемь минут с того момента, когда стих шум воды в душевой. Почему ты так долго…
Словно на автомате подхожу к двери, ведущей в достаточно просторную ванную комнату, и прикладываю к ней ухо. Ничего. Глухая тишина. Чёрт… Плевать! Потом буду думать о том, как мне неловко. Потому что сейчас мне ещё и страшно.
Осторожно толкнув скрипучую деревяшку, заглядываю внутрь и… чувствую, как сердце пропускает удар.
Возможно, в другой ситуации я, наверное, отчаянно краснея, подумал бы, что съёжившаяся на коленях обнажённая фигура у стены, по спине которой стекали капли воды, не представляет собой такое уж пугающее зрелище. Скорее, наоборот… Но сейчас она не подаёт абсолютно никаких признаков жизни. Опущенные плечи, безвольно повисшие по бокам руки, голова упирается лбом в холодный кафель…
― Недзуми!
Кидаюсь к тебе и опускаюсь рядом с тобой на колени. Осторожно взяв тебя за плечи, опускаю спиной на пол и прикладываю палец к сонной артерии. А через несколько секунд, облегчённо вздохнув, провожу рукой по влажному лбу, откидывая назад мокрые пряди. Обычный обморок. Скорее всего последствия потери воспоминаний ещё не прошли.
― Что… произошло… - слабый шёпот разрывает тишину душевой.
― Это я тебя должен спросить, - с улыбкой говорю я, машинально поглаживая тебя по голове и… только сейчас обращая внимание на твою наготу. Мысленно порадовавшись, что ты всё ещё не открыл глаза, поспешно сдёргиваю с крючка полотенце и укрываю им тебя до колен.
― Я не знаю, - ты слегка приоткрываешь веки, - я только выключил воду, как вдруг всё потемнело, и я словно очутился под проливным дождём, а потом… - тонкие брови немного хмурятся, - …почувствовал боль в правом плече. Будто в него попала пуля.
Как… знакомо.
― После этого ничего.
― Наверное, это было что-то из того, что ты забыл.
Тихий смешок.
― Как мило. Если вся моя жизнь состояла из таких вот эпизодов, я ещё подумаю, стоит ли вообще пытаться вспомнить её.
― Встать сможешь? - с улыбкой качаю головой. О да, вот и отголосок былого повелителя крыс. ― Холодный пол твою амнезию не вылечит.
― Да что ты говоришь? – серебристо-серая гладь поблёскивает весельем, а влажная рука касается моих волос, пропуская их сквозь пальцы. ― А что тогда… вылечит?
Я невольно опускаю глаза, уставившись на твою грудь и чувствуя, как алеют щёки. Этот тон… и выражение в глазах… Какого чёрта?..
― Что ты… делаешь?
― Глажу тебя по волосам, - мягко отвечаешь ты, медленно накручивая на палец белую прядь.
― Почему?.. – я слышу свой вопрос словно со стороны. Да и ответ-то мне не особо важен. В данный момент слишком ярко ощущение от твоих касаний.
― Красивые… Такие белые, словно светятся, - ласковая рука перемещается немного вперёд, откидывая со лба чёлку. ― Ты, ведь, не против?
― Нет… Ты… иногда касался их, - да. Касался. Но тогда я ощущал всего лишь микроскопическую долю того, что ощущаю сейчас. Почему…
― И ты каждый раз так краснел? – юркие пальцы, немного скользнув вниз, касаются щеки, проводят по скуле, останавливаются на подбородке и, обхватив его, слегка тянут его вверх. ― Посмотри на меня.
Послушно поднимаю на тебя взгляд, стараясь унять немного учащённое сердцебиение.
И у меня получается. Потому что тепло в серых глазах умиротворяющим бальзамом льётся на душу, согревая изнутри, даря столько сил и энергии, что мне кажется, что в этот самый момент я…
«…я бы мог подчинить себе весь мир и положить его к твоим ногам…»
О боже!!!
Наплевав на всё, резко отворачиваюсь от тебя, уткнувшись в колени и запустив пальцы в свою шевелюру.
Откуда… откуда такие мысли… почему… Чёрт бы побрал эту зарубежную классику!
― Сион, - чувствую, как на моё плечо ложится тёплая ладонь, - тебе неприятно?
Робкие нотки в голосе заставляют меня поднять голову. Чёрт…
― Нет, просто… я не привык.
И я боюсь привыкнуть.
― Вот как…
Звенящая тишина. Что-то её слишко много за сегодняшний вечер, отстранённо думаю я.
― Пойду, принесу тебе чистую одежду. А ты пока вытрись, хватит морозить задницу, - бодро произношу я, стараясь разрядить атмосферу.
― Да, мамочка, - ехидные интонации, как всегда, вызывают на лице улыбку. Вот это уже знакомая территория. ― И выбери что-нибудь красивое.
― Собрался на свидание? – ну да, поживёшь с тобой, невольно научишься язвить. Правда, до тебя мне далеко, но всё же…
― Хочу тебе нравиться.
― Да иди ты!!! – вылетаю из душевой со скоростью пулемёта и, подойдя к среднего размера шкафу, стоящему у двери, рывком распахиваю створки, принимаясь лихорадочно перебирать одежду. Так-с…
Хочу тебе нравиться…
Яростно встряхиваю головой. Спокойно. Ты же просто пошутил, съязвил в ответ, и чего я так…
Хочу тебе нравиться…
Медленно распрямляю перед собой чёрную футболку с длинными рукавами. Твоя любимая. И моя… Она прекрасно облегает твоё тело.
Хочу тебе нравиться…
Аккуратно складываю футболку, добавив к ней бежевые штаны с заниженной талией и, прижав всё это к груди, грустно улыбаюсь.
А ведь ты мне нравишься…
Но лучше бы тебе об этом не знать, а мне ― вообще забыть.
Хотя нет… не могу. Ты так близко. Так доверчиво и по-детски уткнулся в моё плечо. Рука, наконец-то, перестала дрожать, но я всё равно продолжаю держать её в своей. Не пущу… не отдам…
― А награду за суп?
― Тебе что, так понравилось спать со мной? – упрямый… Разумеется, ты не признаешь, что тебе банально страшно.
― Да нет. Просто если из-под кровати вылезет чудище, его первой целью будешь ты.
Кажется, я впервые за всю свою недолгую жизнь так сильно смеялся, как говорится, от души. А ещё я, наверное, был… счастлив. По-настоящему, счастлив. Несмотря на всё, что случилось, несмотря на всё, что ещё предстоит впереди… эти несколько мгновений… Я. Был. Счастлив.
― Сион… - горячо выдыхаешь мне в шею.
― Что такое? Я тебе приснился? – шутливым тоном шепчу я.
Вместо ответа ты лишь сильнее зарываешься носом в моё плечо, обхватив рукой поперёк груди. И, как и прошлой ночью, внутри всё переворачивается, поёт от такой близости.
― Хочу вспомнить тебя…
Название: Новое начало
Автор: Anano
Пейринг: Недзуми/Сион
Рейтинг: R
Жанр: Слэш, ангст, драма, Hurt/Comfort, POV, AU
Предупреждения: OOC, Насилие
Статус: в процессе
Размещение: Если захотите разместить текст на другом ресурсе, дайте знать и киньте ссыль)))
Дисклеймер: Моя только фантазия.
Саммари: ...When you wake up, will you be able to believe this reality?.. Do I have a choice?..
читать дальше― Он… что???
В ответ лишь растерянно пожимаю плечами, продолжая почёсывать за ухом большого бежевого пса, положившего голову мне на колени. Животное блаженно жмурится от ласки, хотя делаю я это, главным образом, для того, чтобы… чтобы просто что-то делать. Иначе…
― Вот так новость… - Инукаси запускает пальцы в волосы. ― Если честно… я даже не знаю, ржать мне над этим или тебе сочувствовать.
Ржать???
Резко вскидываю голову. Да как он может!
― Что тут смешного, Инукаси?! Это… это же…
― Печально, что и говорить. Одним клиентом меньше. Причём клиентом он был хорошим. Ну да, ладно, переживу, - будничным тоном произносит Инукаси.
Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, чувствую, как меня начинает трясти от негодования. Как он, вообще, сейчас думает о деньгах…
Видно, этот вопрос прямо читается в моём взгляде, потому что в следующий момент голос Инукаси становится холодным, как лёд.
― А чего ты ещё ожидал от меня, Сион? Чтобы я пожалел эту крысу? Ты прекрасно знаешь, что мы вечно норовили глотки друг другу перегрызть. Для меня он был и остаётся бесчувственным ублюдком. Так что не пытайся воззвать к моей совести, и не требуй от меня сострадания к нему. Мы всегда были просто деловыми партнёрами, и ничем больше.
Понуро опускаю голову, не переставая перебирать пальцами мягкую собачью шерсть. В самом деле, неужели я мог так наивно ожидать от Инукаси сочувствия? Ведь неприязнь всегда кипела между ними. И, если уж на то пошло, чего я, собственно, ждал от него? И зачем, вообще, пришёл?
Думай о себе… плачь за себя… дерись за себя… Здесь каждый сам за себя…
Твои слова… твоя мантра… И, тем не менее, протянув мне руку помощи, ты пошёл против того, что сам проповедовал. Но это был ты — тот, кого я знаю уже четыре года. Больше никто не станет этого делать для меня. Никто не обязан этого делать. Даже советовать и подсказывать здесь никто не обязан. Все, включая Инукаси, стараются выжить, а я… я больше не могу позволить себе быть обузой для кого-то ещё. Даже в наименьшей мере. Хватит…
Поднимаюсь с дивана, собираясь вернуться на своё рабочее место, но…
— Куда?! Садись давай. Разговор ожидается долгий, - Инукаси раздражённо откидывает лезущую в глаза прядь волос, а затем подходит ко мне и опускается на столешницу напротив меня.
— Во-первых, - взгляд чёрных глаз, как никогда, серьёзен, - он – жив и здоров. Считаешь, это повод для жалости? Уж поверь, многим здесь и этого не дано. Хотя, думаю, ты и сам заметил. Во-вторых, у меня создалось такое впечатление, что ты всё ещё не въезжаешь.
Инукаси прищуривается, я же недоуменно смотрю на него.
— Что значит, не?..
— А то! – он сердито ударяет кулаком по столу, и я вздрагиваю от неожиданности. — Думаешь о такого рода ерунде, как о том, как я отношусь к твоему дружку. Хотя чему я удивляюсь… - Инукаси тяжело вздыхает. — Вобщем, Сион, ты… ты пожалуйста попытайся побыстрее понять, в каком положении ты сейчас оказался. Или, правильнее будет сказать, в какой заднице. Потому что никак иначе это не назовёшь.
Машинально запустив пальцы в золотистую шерсть, Инукаси следует моему примеру, видимо, в процессе пытаясь подобрать слова.
— Говоришь, он забыл абсолютно всё? Даже то, как разукрасить кого-то так, что и мать родная отречётся? – напряжение в его голосе почти осязаемо.
Медленно киваю.
— Дьявол… - выдыхает он, слегка сжав рукой загривок пса.
— Инукаси, я всё…
— Нет, - он грустно улыбается, - нет. Не понимаешь. И, чёрт возьми, я не могу винить тебя за это. Кое-что просто невозможно понять, пока… тебя не заставят, - при этом его передёргивает, и он нервно встряхивает чёрноволосой головой.
— Не заставят? Кто?
— Западный район, - Инукаси горько усмехается. — Западный район на всех ставит своё клеймо. Ты успел прожить здесь какое-то время. Думаю, ты понимаешь, о чём я.
Печать Западного блока…
— Ты видишь это каждый день.
Ссутуленные плечи, нахмуренные лбы, озабоченные складки между бровями, пальцы, крепко сжимающие ремень сумки, или рукоятку ножа в кармане, сжатые в тонкую полосочку губы и… взгляды, устремлённые только вперёд, не пересекающиеся с другими, жёсткие, злые и… Было в них что-то ещё, что вызывало тоску.
Но только не в твоём взгляде…
— Хотя, возможно, лишь вы двое и были исключением, - кисло произносит Инукаси, и мне кажется, что обращается он, скорее, к самому себе.
— Что ты имеешь ввиду? – внимательно смотрю в эти чёрные глаза, сейчас заволакивающиеся странной пеленой.
— Он – дитя Западного блока, но презирает его, он погряз в том же дерьме, что и все жители, но плюёт на них, он живёт среди нас… но стоит намного выше нас. Ненавижу, - еле слышный шёпот насквозь пропитан злостью, завистью и, в то же время, какой-то… обречённостью?
— Он вернётся, - эти слова срываются с моих губ ещё до того, как я успеваю понять, зачем, вообще, говорю это, - он ведь жив.
Вздрогнув, Инукаси как-то странно смотрит на меня, почти пронзительно, словно пытаясь прочитать что-то в моих глазах, или угадать мои мысли. Эта безмолвная борьба длится где-то несколько минут, а затем мой собеседник криво улыбается.
— Уж пусть потрудится. С тобой-то не больно поцапаешься.
Ободряюще улыбаюсь ему, на что он только раздражённо фыркает и отрывисто произносит:
— Ладно, ближе к делу, я не могу тут с тобой целый день прохлаждаться.
Пальцы, до сего момента в медленном ритме перебирающие кремовые волоски, чуть сильнее сжимаются на загривке Милли.
* * *
— Ну что ж, ожидаю тебя у себя через два дня, - оперевшись о дверной косяк, Инукаси упирается другой рукой в бок, - надеюсь, сможешь дотянуть?
И хотя его голос – просто воплощение ехидной насмешки, в тёмных глазах проскальзывает что-то, что вызывает теплоту в груди.
— Не волнуйся, справлюсь, - широко улыбаюсь я.
— Да не волнуюсь я за тебя! Думаешь, у меня других забот нет? – раздражённо фыркает он, качая головой, но я просто снова улыбаюсь ему и уже собираюсь было двинуться в сторону парадной лестницы, как вдруг…
— Сион!
— А? – я удивлённо поворачиваюсь к Инукаси, у которого на лице написано такое выражение, словно он хочет сказать что-то, но не знает, стоит ли.
Какое-то время мы просто смотрим друг на друга, а затем он произносит.
— Да нет, ничего. Через два дня, вобщем.
Киваю и, махнув рукой на прощание, движусь в сторону выхода.
* * *
― Проклятье! И как долго?
― Он не знает точно, Ниро-сан. У Не… Ива проблемы, и он уверен, что пока не решит их, не сможет выступать достойно. Это всё, что он просил меня передать вам.
Невысокий полноватый мужчина с пышными усами удручённо опускается в кресло, всем своим видом выражая недовольство сложившейся ситуацией.
― Чёрт возьми, в последнее время посетителей и так можно на пальцах пересчитать, а уж если и Ива не будет… В основном все приходили посмотреть на его выступление.
Директор разочарованно качает головой, а затем переводит взгляд на меня.
― Это как-то связано с произошедшим вчера? - с любопытством спрашивает он.
Смущённо улыбаюсь.
― Я, правда, не могу сказать вам.
― Смотрю, ты такой же скрытник, как и Ив, - он усмехается, поглаживая свои усы. ― Мне его будет не хватать тут, - задумчиво произносит Ниро, - у этого парня настоящий талант, а уж его познания в литературе и искусстве… - его губы трогает лёгкая улыбка. ― С ним о многом можно было поговорить.
― Вы его хорошо знаете? – ну что за глупый вопрос! Ведь ты никогда никого не подпускал к себе слишком близко. Одинокий, обозлённый на весь окружающий мир крыс, готовый вцепиться в глотку любому, кто осмелится посягнуть или на твоё тело, или на твою душу. И всё же…
― Да появился словно из воздуха, всегда сам по себе. По правде говоря, ты меня удивил, сказав, что живёшь с ним. Определённо, ты ему очень дорог.
Что-то жарко стало…
― Я… я так не думаю. Он не особо-то и любезен со мной.
― Но он приютил тебя, - в карих глазах мерцает лёгкое любопытство, которое в следующую секунду сменяется пониманием, смешанным с удивлением. ― И как только до меня сразу не дошло? Воистину старость не радость. Седовласый мальчишка с пёстрой внешностью, которому вход в театр строго заказан. Так вот, значит, ты какой.
― Э-э-э... О чём вы? – да неужели…
― Ив нам все мозги прожужжал о том, чтобы мы не продавали билет мальчишке с белыми волосами возраста шестнадцати лет, с алыми глазами и красной меткой на щеке, если тому вдруг взбредёт в голову притащить сюда свою, вечно влипающую в неприятности, задницу. Ты не обижайся, это я его цитирую.
Чувствую, как лицо невольно опаляет жаром. Да уж, весьма в твоём духе.
― Он ни разу не позволил мне прийти на его представление, - с сожалением произношу я, грустно вспоминая о том, как окутанная светом прожектора прекрасная Офелия простирала к публике свои изящные руки, изливая своё горе.
― Он беспокоится за тебя, на твоём месте, я бы ценил это.
Мой тебе совет – научись хоть как-нибудь защищать себя. Я не обязан каждый раз вытаскивать тебя из очередной передряги, у меня своих проблем хватает, знаешь ли.
― Я… так не думаю. Я всего лишь обуза для него.
― Это он тебе сказал?
― Да. Много раз.
― Вот как… - Ниро-сан проницательно смотрит на меня, задумчиво проведя пальцем по губам. А затем произносит: ― Вот что я тебе скажу, парень, будь ты для него настоящей обузой, то он давно бы уже вышвырнул тебя.
― То есть… - я непонимающе смотрю на него.
― А ты сообрази, - он раздражённо фыркает. ― Он ведь не просто так не хотел, чтобы ты появлялся на его выступлениях. В этой дыре, которая гордо именуется театром, собираются самые разношёрстные зрители, и многие из них своим поведением, инстинктами и желаниями недалеко ушли от животных. Точнее, даже переплюнули. Это самое настоящее отребье, для которых человеческое тело – всего лишь источник удовлетворения их садистских прихотей. А ты более чем подходишь им в качестве игрушки на один раз. Юный, непорочный, с яркими невинными глазами… Готов поспорить, что если бы ты не таскался повсюду хвостиком за Ивом, тебя бы давно уже…
― Хватит!!! – зажмуриваю веки, стараясь изгнать из памяти такую ясную, но от этого не менее печальную картину. Грязная, изорванная сорочка, стекающие по худым бёдрам капли сукровицы, растрёпанные каштановые волосы, зелёные глаза, в которых застыла пустота…
Лёгкое прикосновение к волосам заставляет резко распахнуть глаза.
― Я просто сразу говорю тебе, как всё обстоит тут, сынок. Не стоит думать, что я над тобой издеваюсь, - слышу я над собой его мягкий голос.
― Думаете, я этого не знаю, Ниро-сан? – яростно шиплю сквозь сжатые зубы. Не знаю, откуда взялось это внезапное раздражение. Может быть, от нервов… А может быть, от того, что у всех при встрече со мной складывается то же впечатление обо мне, что и у тебя, мой дорогой сожитель. ― Я прожил здесь достаточно времени для того, чтобы понять, как тут всё обстоит.
― Под крылом Ива, - кивает он с едва заметной насмешкой в глазах.
Я с вызовом смотрю на него. Да какого чёрта, в самом деле?!
― Считаете, что я… - минутку. А чего это он вдруг… Неужели…
Ниро, видимо, увидев, как что-то изменилось в моём взгляде, еле заметно подмигивает мне.
― Неплохо соображаешь.
В несколько шагов он оказывается у своего стола, выуживает из пачки сигарету и, щёлкнув зажигалкой, глубоко затягивается, задумчиво выпустив колечко дыма.
― Что ж, думаю, в самом ближайшем будущем…
― Постойте, - я должен разобраться. ― Что именно вы… знаете?
― Ничего, - просто отвечает директор, стряхнув пепел, - но я знаю Ива. А ещё я знаю, что дело дрянь, если вместо него здесь ты. Обычная проницательность, малыш.
Что-то мне не по себе от этой его проницательности. И чего Инукаси так настаивал…
― Как я уже говорил ранее, в ближайшем будущем тебе понадобится помощь, так что…
― Зачем это вам?
Улицы тут кривые, извилистые. Со своими закоулками, тайниками и подворотнями. Постарайся быть таким же, как и они. В большинстве ситуаций прямолинейность и вопросы в лоб до добра не доведут.
Ну… думаю, хорошо уже и то, что я, вообще, спросил. Ведь обычно я просто наивно верю в искренность людей.
Какое-то мгновение он внимательно смотрит на меня, а затем произносит:
― Если я скажу, что мне небезразлична судьба Ива, ты мне поверишь?
«В Западном блоке доверять – то есть, держать за горло.»
Но в карих глазах светится только проницательность и пытливый ум, голос – твёрдый и уверенный, а сама личность Ниро-сана не вызывает ничего, кроме этого самого…
Устало прикрываю глаза. Как же всё сложно. Что мне делать? Как быть? И это отвратное ощущение, словно что-то внутри меня ломается, трещит по швам, и это что-то отчаянно молит о помощи. О пощаде.
Не могу… не хочу… но…
Стискиваю веки.
С чего я вообще взял, что справлюсь???
Тёплая, крепкая ладонь ложится на плечо, сжимая его. Резко вскидываю голову вверх.
― Как тебя зовут, сынок?
― Сион, - ошарашенно отвечаю я.
― Так вот, Сион, - жёсткость в карих радужках, - что бы ни случилось, верь в себя.
Треск остановился, мольба затихла, боль ушла. И я просто протягиваю ему руку.
* * *
«В ближайшем будущем тебе понадобится помощь.»
Какие знакомые слова… И как только она могла знать про это… Всё-таки, было в тебе что-то необычное, зеленоглазый Ангел.
* * *
― Тебе лучше?
Тишина. Длинные влажные локоны занавесили лицо, скрывая его бледность. Осторожно касаюсь худенького плеча, почувствовав, как оно вздрогнуло.
― Давай, поешь что-нибудь. У меня тут суп есть. Очень вкусный. Я его сам готовил.
Но она словно не слышала меня.
― Эй…
Лёгким движением откидываю с её лица коричневые пряди и осторожно провожу подушечкой большого пальца по впалой щеке. И в этот момент взгляд зелёных глаз устремляется на меня, пустой, тоскливый, и такой несчастный, что я, даже не задумавшись над тем, что это скорее всего оттолкнёт её, обхватываю её за плечи и привлекаю к себе, уткнувшись носом в мокрые волосы. Сколько ей лет? Четырнадцать? Пятнадцать? Судьбе не важен возраст, сегодня она выбрала её, завтра выберет кого-нибудь другого. И я ничего не смогу с этим сделать. Но я хотя бы могу не позволить ей сломаться окончательно, могу поддержать, могу помочь сохранить… себя.
Хрупкое тело бьётся в моих объятиях, руки отчаянно пытаются оттолкнуть меня, вцепляются в волосы, в спину, с силой впиваясь в кожу ногтями, и если бы не ткань рубашки, думаю, мою спину «украшала» бы не только метка.
― Шшш...
― Пусти! Не трогай! ОТВАЛИ!!!
― Я хочу помочь.
― Нет! Я не хочу!
― Тише, я ничего тебе не сделаю. Позволь мне помочь тебе.
― Н-нет, я... н-не...
― Вот увидишь, будет лучше.
― К чёрту… - громкий всхлип, другой, третий… Она утыкается мне в грудь, содрагаясь в рыданиях, с силой сминая пальцами мою рубашку. Продолжаю укачивать её, шепча в макушку:
― Всё будет хорошо.
― Н-нет…
― Да. Ты жива, слышишь?
Поглаживаю её по спине, продолжая прижимать к себе. И в первый раз радуясь тому, что ты сегодня не придёшь домой. А, значит, эту ночь она проведёт здесь и хоть немного отойдёт от произошедшего.
― Как тебя зовут?
Очередная дрожь, содрогнувшая худенькое тело.
― Не знаю…
А она так похожа на ангела. Раненого, но непорочного…
* * *
Стоит мне только переступить порог нашего подвала, как я тут же натыкаюсь на взгляд серых глаз, в которых отражается смесь облегчения и радости. При виде этого меня тут же одолевает волна самых разнообразных чувств. Злость на себя за то, что смылся с утра пораньше, оставив тебя одного, приятное тепло внутри от той радости, что сияет в этих глазах, и… горечь. Недзуми, ты бы никогда так на меня не посмотрел, если бы…
― Я дома, - улыбаюсь я тебе.
― С возвращением, - киваешь ты, указывая на кастрюлю, - я попробовал сварить этот твой суп, но не уверен, что вышло.
― Ты хотел сказать, твой суп, - поправляю я тебя, вешая пальто на крючок и выкладывая на стол продукты на завтра. Жаль, чёрный перец весь раскупили. Да и базилик тоже. Сегодня я в первый раз пропустил свой поход на рынок с утра, когда и свежих продуктов больше, так же, как и редких, да и сама улица с прилавками не так многолюдна, как, например, в полдень. ― Пытался вспомнить, как приготовить его?
― Нет, я просто наблюдал за твоими действиями вчера, - признаёшься ты, разливая ароматную жидкость по тарелкам. Ммм… Судя по запаху, ты преуспел.
Чип чип чиииииииииииииииииип!
Три молнии ― чёрная, белая и коричневая ― метнулись ко мне, и через секунду над ухом раздался радостный писк. Ну да… неудивительно, раз они поняли, что их хозяин… эээ… малость не в себе. Что ж, я вас очень хорошо понимаю, крохи.
Кстати о хозяине… Поспешно перевожу на тебя взгляд. Как и преполагалось… Стоишь и, раскрыв рот, наблюдаешь за тем, как три комочка бегают по моим плечам и настойчиво пищат, прося погладить их.
― Это твои мыши? – наконец спрашиваешь ты, подходя ко мне и с любопытством посмотрев на белого зверька.
Осторожно беру мышку в руки и помещаю её тебе на правое плечо.
― Гамлет.
Сняв коричневого грызуна с головы, отправляю его на левое.
― Крэвэт.
И, наконец, высвободив из петли на моём пальто серую кроху, невозмутимо сажаю её на твою макушку.
― Цукио.
О да, картина маслом. А уж это изумлённое выражение лица… Мысленно хихикнув, я решаю добить тебя окончательно.
― И они все твои. Они понимают твою речь, выполняют твои поручения, доставляют сообщения в капсуле. А ещё им нравится, когда им читают вслух классику, чем я и занимаюсь. Имена, под твоё недовольное бурчание и ворчание, дал им тоже я. Вот… пожалуй всё. Остальное о них знаешь ты.
― Ты, ведь, смеёшься, так… - аккуратно сняв Цукио с головы, ты устраиваешь его на ладони, невесомо проводя по шёрстке кончиками пальцев.
― Нет, что ты, - отчеканиваю я, всеми силами стараясь не расплыться в улыбке, наблюдая за твоей растерянностью. Это так… мило, что ли…
Так, а вот этот убийственный взгляд имеет мало отношения к понятию «мило». Пора прекратить развлекаться.
― Я серьёзно, Недзуми, поэтому, наверное, ты - Крыс. Ты и они – одна команда. Думаю, даже не помня их, ты скоро с ними опять сроднишься. Между вами что-то типа связи.
― О боже… Может, не стоит даже начинать с этим? Сейчас, кажется, я вполне нормальный человек, так зачем это менять? – качая головой, произносишь ты, не переставая однако мягко почёсывать Цукио за ушком.
Смеюсь… То ли от того, что ты сказал, то ли от… восторга?
― Давай есть, что ли? – деловым тоном спрашиваешь ты, отправив своих «подчинённых» на книжные полки. ― Ты ведь голоден, да и суп стынет.
― Я мигом.
Наскоро приняв душ и переодевшись, опускаюсь рядом с тобой на диван, отправляя в рот первую ложку.
― Чеснока немного не хватает, а так очень вкусно.
― Ну ведь это же мой суп, - театральным жестом разводишь руками. Правда, не таким изящным и отточенным, как когда-то, но всё равно… Актёр живёт в тебе, и я уверен, что рано или поздно он проявит себя.
Спустя полчаса, когда чистые тарелки с приборами уже аккуратно стоят на столе, готовые к следующему употреблению, я бросаю мышам остатки хлеба, а затем иду вглубь библиотеки, рассеянно скользя взглядом по названиям на корешках книг и старательно прислушиваясь. Странно… Прошло где-то восемь минут с того момента, когда стих шум воды в душевой. Почему ты так долго…
Словно на автомате подхожу к двери, ведущей в достаточно просторную ванную комнату, и прикладываю к ней ухо. Ничего. Глухая тишина. Чёрт… Плевать! Потом буду думать о том, как мне неловко. Потому что сейчас мне ещё и страшно.
Осторожно толкнув скрипучую деревяшку, заглядываю внутрь и… чувствую, как сердце пропускает удар.
Возможно, в другой ситуации я, наверное, отчаянно краснея, подумал бы, что съёжившаяся на коленях обнажённая фигура у стены, по спине которой стекали капли воды, не представляет собой такое уж пугающее зрелище. Скорее, наоборот… Но сейчас она не подаёт абсолютно никаких признаков жизни. Опущенные плечи, безвольно повисшие по бокам руки, голова упирается лбом в холодный кафель…
― Недзуми!
Кидаюсь к тебе и опускаюсь рядом с тобой на колени. Осторожно взяв тебя за плечи, опускаю спиной на пол и прикладываю палец к сонной артерии. А через несколько секунд, облегчённо вздохнув, провожу рукой по влажному лбу, откидывая назад мокрые пряди. Обычный обморок. Скорее всего последствия потери воспоминаний ещё не прошли.
― Что… произошло… - слабый шёпот разрывает тишину душевой.
― Это я тебя должен спросить, - с улыбкой говорю я, машинально поглаживая тебя по голове и… только сейчас обращая внимание на твою наготу. Мысленно порадовавшись, что ты всё ещё не открыл глаза, поспешно сдёргиваю с крючка полотенце и укрываю им тебя до колен.
― Я не знаю, - ты слегка приоткрываешь веки, - я только выключил воду, как вдруг всё потемнело, и я словно очутился под проливным дождём, а потом… - тонкие брови немного хмурятся, - …почувствовал боль в правом плече. Будто в него попала пуля.
Как… знакомо.
― После этого ничего.
― Наверное, это было что-то из того, что ты забыл.
Тихий смешок.
― Как мило. Если вся моя жизнь состояла из таких вот эпизодов, я ещё подумаю, стоит ли вообще пытаться вспомнить её.
― Встать сможешь? - с улыбкой качаю головой. О да, вот и отголосок былого повелителя крыс. ― Холодный пол твою амнезию не вылечит.
― Да что ты говоришь? – серебристо-серая гладь поблёскивает весельем, а влажная рука касается моих волос, пропуская их сквозь пальцы. ― А что тогда… вылечит?
Я невольно опускаю глаза, уставившись на твою грудь и чувствуя, как алеют щёки. Этот тон… и выражение в глазах… Какого чёрта?..
― Что ты… делаешь?
― Глажу тебя по волосам, - мягко отвечаешь ты, медленно накручивая на палец белую прядь.
― Почему?.. – я слышу свой вопрос словно со стороны. Да и ответ-то мне не особо важен. В данный момент слишком ярко ощущение от твоих касаний.
― Красивые… Такие белые, словно светятся, - ласковая рука перемещается немного вперёд, откидывая со лба чёлку. ― Ты, ведь, не против?
― Нет… Ты… иногда касался их, - да. Касался. Но тогда я ощущал всего лишь микроскопическую долю того, что ощущаю сейчас. Почему…
― И ты каждый раз так краснел? – юркие пальцы, немного скользнув вниз, касаются щеки, проводят по скуле, останавливаются на подбородке и, обхватив его, слегка тянут его вверх. ― Посмотри на меня.
Послушно поднимаю на тебя взгляд, стараясь унять немного учащённое сердцебиение.
И у меня получается. Потому что тепло в серых глазах умиротворяющим бальзамом льётся на душу, согревая изнутри, даря столько сил и энергии, что мне кажется, что в этот самый момент я…
«…я бы мог подчинить себе весь мир и положить его к твоим ногам…»
О боже!!!
Наплевав на всё, резко отворачиваюсь от тебя, уткнувшись в колени и запустив пальцы в свою шевелюру.
Откуда… откуда такие мысли… почему… Чёрт бы побрал эту зарубежную классику!
― Сион, - чувствую, как на моё плечо ложится тёплая ладонь, - тебе неприятно?
Робкие нотки в голосе заставляют меня поднять голову. Чёрт…
― Нет, просто… я не привык.
И я боюсь привыкнуть.
― Вот как…
Звенящая тишина. Что-то её слишко много за сегодняшний вечер, отстранённо думаю я.
― Пойду, принесу тебе чистую одежду. А ты пока вытрись, хватит морозить задницу, - бодро произношу я, стараясь разрядить атмосферу.
― Да, мамочка, - ехидные интонации, как всегда, вызывают на лице улыбку. Вот это уже знакомая территория. ― И выбери что-нибудь красивое.
― Собрался на свидание? – ну да, поживёшь с тобой, невольно научишься язвить. Правда, до тебя мне далеко, но всё же…
― Хочу тебе нравиться.
― Да иди ты!!! – вылетаю из душевой со скоростью пулемёта и, подойдя к среднего размера шкафу, стоящему у двери, рывком распахиваю створки, принимаясь лихорадочно перебирать одежду. Так-с…
Хочу тебе нравиться…
Яростно встряхиваю головой. Спокойно. Ты же просто пошутил, съязвил в ответ, и чего я так…
Хочу тебе нравиться…
Медленно распрямляю перед собой чёрную футболку с длинными рукавами. Твоя любимая. И моя… Она прекрасно облегает твоё тело.
Хочу тебе нравиться…
Аккуратно складываю футболку, добавив к ней бежевые штаны с заниженной талией и, прижав всё это к груди, грустно улыбаюсь.
А ведь ты мне нравишься…
Но лучше бы тебе об этом не знать, а мне ― вообще забыть.
* * *
Хотя нет… не могу. Ты так близко. Так доверчиво и по-детски уткнулся в моё плечо. Рука, наконец-то, перестала дрожать, но я всё равно продолжаю держать её в своей. Не пущу… не отдам…
― А награду за суп?
― Тебе что, так понравилось спать со мной? – упрямый… Разумеется, ты не признаешь, что тебе банально страшно.
― Да нет. Просто если из-под кровати вылезет чудище, его первой целью будешь ты.
Кажется, я впервые за всю свою недолгую жизнь так сильно смеялся, как говорится, от души. А ещё я, наверное, был… счастлив. По-настоящему, счастлив. Несмотря на всё, что случилось, несмотря на всё, что ещё предстоит впереди… эти несколько мгновений… Я. Был. Счастлив.
― Сион… - горячо выдыхаешь мне в шею.
― Что такое? Я тебе приснился? – шутливым тоном шепчу я.
Вместо ответа ты лишь сильнее зарываешься носом в моё плечо, обхватив рукой поперёк груди. И, как и прошлой ночью, внутри всё переворачивается, поёт от такой близости.
― Хочу вспомнить тебя…
-
-
09.08.2012 в 17:48-
-
12.08.2012 в 23:07